Прифронтовое детство заканчивается внезапно. Как правило, в тот день, когда мама решает, что ей не по силам «тянуть» ребенка. Она не отказывается от него насовсем, она просто пытается переложить часть забот о нем на плечи государству. Это вполне законно, и такой выход есть — как минимум на полгода. Но то, что кажется благом, на деле оборачивается ловушкой для всей семьи. Отданные на временное попечительство государства дети домой могут так и не вернуться. Не то, чтобы интернаты и детские дома ждут их. Просто иметь большое количество воспитанников им… выгодно.
К маме нельзя
Практика «временного отказа» от ребенка была популярна в Украине еще до войны. По закону семья, оказавшаяся в затруднении (например, в условиях крайней бедности), может определить одного или нескольких детей на временное содержание в лечебное учреждение. Длится такое временное содержание 6 месяцев. Вначале ребенка обследуют, затем, если требуется, лечат, а если не требуется, до конца срока переводят в детский дом или интернат.
При этом следует понимать: родители в такой ситуации не желают избавиться от детей. Они их любят, жалеют, готовы о них заботиться, но у них не хватает средств на их содержание. В такой ситуации оказывается множество семей, находящихся на прифронтовых территориях (в особенности на освобожденных). Они из последних сил тянут детей, но в какой-то момент оказывается, что дальше так продолжаться не может. Крайняя бедность, отсутствие работы и жилья, стремительно обесценивающиеся «активы» — все это не дает шансов для обеспечения детям нормальных условий жизни. Особенно сложно тем, чьи дети болеют. Раньше для того, чтобы обеспечить их дорогостоящим лечением, родители могли пойти на продажу квартиры — это позволяло выручить деньги на лекарства и другие необходимые вещи. Однако сегодня в Донбассе это невозможно. Даже самое дорогое жилье существенно упало в цене, и даже если его продать, денег попросту не хватит на полное обеспечение ребенка всем необходимым. И тогда родители идут на то, чтобы ради его благополучия на время с ним расстаться.
Как правило, это стремление подогревается социальными службами. Они навещают семьи, оказавшиеся в сложных условиях, и предлагают им такой выход, убеждают и уговаривают. В их словах трудно заподозрить подвох, и такой выход для многих кажется благом. Детей на полгода переводят в, казалось бы, лучшие условия. Им объясняют, что мама их любит и ждет, но пока к маме нельзя.
Они верят, и… не возвращаются.
Интернатные сети
В одной из семей, проживающих на Донетчине, в интернат определили сразу троих детей. Социальные работники посоветовали маме взять полугодовую «передышку», пообещав, что по истечении 6 месяцев она сможет увидеть детей. Но она не знала, что срок существенно затянется, потому что интернат сделает все возможное для этого.
По закону маме полагалось навещать детей, что она и делала, вот только… в сам интернат ее не пускали. Она была бедно одета и приходила с пустыми руками, что по правилам было недопустимо. С детьми она, конечно, виделась — перекрикивалась через забор и переглядывалась через окна. Когда истекло полгода, в интернате заявили, что детей ей не отдадут, потому что она к ним не приходила.
Эта уловка очень популярна. Дело в том, что посещения детей — обязанность родителей, и каждый такой визит фиксируется в журнале учета, имеющемся в учреждении. Если визитов за полгода не было ни разу (или же учреждение заявило о том, что их не было), автоматически запускается процедура лишения родителей их родительских прав. Именно так было и в случае этой семьи. Ей, правда, со временем все же удалось отстоять свое право быть вместе, однако другим везет меньше.
Интернаты и детские дома идут на разные уловки, чтобы, заманив ребенка в «сети», его оттуда уже не выпускать. Самый простой способ — фальсифицировать журнал учета, заявив, что родители даже не являлись к своим детям. Кроме того, семью могут обвинить в том, что она так и не поправила своего положения и детей содержать не может. В условиях войны сделать это проще простого — неблагополучные и бедные семьи и в мирное время не всегда изыскивали возможности для улучшения ситуации, а сейчас и подавно. И дети, которые уехали из дома на время, остаются в интернатах надолго, если не навсегда.
Аналогичным образом, кстати, оставляют без родителей отказных новорожденных. Мало кто знает, что даже после сознательного отказа от ребенка в роддоме мама имеет право в течение двух месяцев передумать и все же забрать его. Однако если такое и случается, малыша ей под разными предлогами могут просто не отдать. Не выгодно.
«Выгодные» дети
Зачем все это нужно, и в чем состоит выгода? Все просто: объем финансирования, выделяемого домам ребенка и другим подобным учреждениям, рассказывает руководитель направления «Психологическая помощь детям» Гуманитарного штаба Рината Ахметова Дарья Касьянова, напрямую зависит от количества имеющихся у них детей. Чем больше занято койкомест, тем больше денег интернат получит. И в итоге дети оказываются разменной монетой.
По данным Дарьи Касьяновой, в целом, детей, которые были оставлены родителями государству на 6 месяцев, по 5−6 человек в каждой больнице каждого прифронтового города Донетчины. Это довольно мало на общем «сиротском» фоне, но если посчитать общее количество таких детей в регионе, их окажется около сотни. Как правило, это дети, имеющие какие-либо заболевания. Кроме того, они не единственные в семье — родители могут отдавать в интернаты на временное содержание как самых младших, так и старших детей.
Чтобы находить своих потенциальных воспитанников, интернаты постоянно держат руку на пульсе ситуации. О неблагополучных семьях им активно сообщают социальные службы, проверяющие условиях жизни детей, воспитывающихся в них. Кроме того, все подобные учреждения держат связь с больницами: как только там появляется младенец-отказник или ребенок, оставленный на длительное обследование, интернат может ожидать пополнения. И пополнение это весьма неплохое. Одних только отказов от новорожденных в мирное время, по данным Дарьи Касьяновой, было 200−250 в год. Теперь их больше, и львиная доля этих малышей могут не увидеть своих маму и папу, даже если последние одумаются и все же заберут их домой.
Последняя надежда
Помощь государства, которая должна быть благом, на деле оказывается капканом и для детей, и для родителей. Как утверждают эксперты, в случаях, когда родителей нужно действительно лишать родительских прав, закон не торопится, и даже при наличии фактов издевательства над ребенком этот вопрос может рассматриваться по несколько месяцев. В случаях, когда детей оставляют на время, осечек не бывает: все решается легко и быстро.
Более того, есть факты и пострашнее. Согласно статистике, к примеру, наиболее часто новые семьи усыновляют новорожденных отказников, находящихся в возрасте до 11 месяцев. Однако для того, чтобы эти дети могли получить шанс на новую семью, у них должен быть соответствующий статус. И вот многие дома ребенка идут на то, чтобы затягивать с предоставлением этого статуса ребенку. Таким образом, он попросту вырастает, и его возможности обрести любящих родителей становятся все более призрачными.
Это, естественно, наносит страшный удар и по самому ребенку, и по его родителям. И если новорожденный вряд ли когда-то узнает, что с ним произошло, то ребенок постарше прекрасно помнит родителей, он знает, что дома его любили, но не может понять, почему туда нельзя вернуться.
В семье же тем временем происходят необратимые изменения. «Ребенок — это самая главная мотивация для улучшения жизни. И если даже при его наличии мама не справлялась, то когда его забирают, она теряет последнюю надежду. Если у женщины забирают ее ребенка, у нее отнимают все мотивирующие факторы, которые могли бы ей помочь начать созидание. Опоры больше нет. Женщина начинает катиться до самого дна», — так оценивает масштаб трагедии Дарья Касьянова.
Семья. И только
Эксперт приводит примеры решения этой же проблемы в других странах. Практически по всей Европе государство так же принимает участие в обеспечении детей из бедных семей. Но, во-первых, это всегда выглядит, как услуга для родителей, а не попытка отнять ребенка, и во-вторых, пока родители налаживают свою жизнь, государство им в этом помогает. Именно поэтому чаще всего по истечении срока пребывания ребенка в учреждении ему уже есть, куда возвращаться, и условия его новой жизни гарантированно будут лучше.
За примерами далеко ходить не надо — достаточно посмотреть на реформированную Грузию. Она тоже пережила нападение агрессора, тоже была истощена в результате войны, и все же нашла в себе силы бороться с реалиями по-европейски. За короткий срок грузины избавились от всех детских учреждений в пользу главного приоритета — поддержки семьи. И сейчас детских домов там вообще нет. Все силы социальные службы бросают на поддержку семейных форм воспитания и помощь биологической семье, попавшей в затруднения.
«В Украине как-то так получается, что мы уделяем основное внимание помощи больницам, детским домам… Мы охотно откликаемся на призывы о помощи детям, которые уже попали в интернаты. Это правильно, это хорошо. Но все забывают о помощи семье. А ведь тут ничего сложного: если наладить систему правильно, нам не нужно будет беспокоиться об интернатах, их просто не будет. Если семья получит помощь, она не отдаст ребенка никуда», — говорит Дарья Касьянова.
По ее словам, выстроенная схема не просто наносит удар по детям и родителям, но и подрывает устои государства, для которого помощь семье — одно из базовых положений. И в условиях войны, когда семьи и так находятся на грани, никто не заботиться о том, чтобы просто им помочь. Такие родители не требуют золотых гор. Им зачастую даже не нужны сверхдорогостоящие вещи, средства, лекарства. Им нужна просто поддержка, причем в ряде случаев даже не материальная. Помощь с работой, предоставление оптимального жилья, поддержка семей, вынужденных переселиться на неоккупированные территории могли бы решить проблему хотя бы частично. Но этих решений нет до сих пор при том, что с начала войны прошел целый год.
А тем временем семьи, пережившие войну (или до сих пор страдающие от нее) нуждаются, по сути, только в одном — оставаться вместе. Именно единство семьи — лучшая терапия после жизни в аду. Это такой простой выход, но почти никто не думает о нем, хотя в условиях, когда на целостность страны постоянно посягает враг, должна быть неприкосновенной хотя бы целостность семьи. К тому же, для многих семья — это единственное, что у них осталось.