Мова vs язык: говорить по-человечески

Цвет нации: ученые, деятели культуры, спортсмены, преподаватели…, — вот, кто бросился защищать Украину на Майдан. Я точно знаю, что там звучали грузинская, армянская, украинская и русская речь. Эти люди с нами, они могут сказать (и говорят): «Да, это так». Только их никто не слышит, их слова тонут в перебранках «правых» с «левыми», «пророссийских» и «проукраинских», тогда как рядом колонны наших ребят уходят на фронт защищать Украину, трудятся волонтеры, борются за существование переселенцы.

Я родилась в украинском Донбассе

Я родилась в Донбассе, в русскоязычной семье. Бабушка — из небольшого хутора на Сумщине, дедушка — из станицы Большая Мартыновка Ростовской области. Среди моих прадедов ученый-генетик, преподавательница в пансионе (тогда они назывались — «для благородных девиц»), поколения Донских казаков, инженеров, шахтеров…

Мне откровенно смешно, когда, говоря о Донбассе, употребляют выражения типа «генетический мусор». До самой «руССкой весны» на своей малой родине я не сталкивалась ни с какими «языковыми проблемами». Моя бабушка говорила на суржике, дед — на кристально чистом русском, при этом досконально изучив украинский язык в Коломые.

Читать я начала в два года, и изначально читала как на русском, так и украинском языках, одинаково хорошо их понимая, потому что меня этому учили. В семье, в основном, всегда говорили по-русски, но знать мы с сестрой оба языка должны были прекрасно — таково решение родителей, которым я теперь безмерно благодарна за то, что до «языковой вакханалии» уже знала украинский.

Когда я была совсем маленькой, мама спрашивала, какую сказку прочитать мне на ночь — короткую на русском языке или длинную — на украинском, я неизменно отвечала: «Украинскую!». Шли годы, я участвовала в школьных олимпиадах по украинскому языку, писала сочинения в стихах солов'їною, позже — и статьи в местной газете, некоторое время вела рубрику на местном радио.

Преподавательницей украинского языка и литературы в моем классе была украинка из украинок, родом из Прикарпатья. Когда наша русскоязычная семья вынуждена была бежать из пылающего Енакиево в день одного из самых страшных обстрелов, моя учительница преподавала в той же школе уроки «гражданственности» «ДНР».

Я надеюсь когда-нибудь поговорить с ней о патриотизме и о тех украинских народных песнях, которые она, неудавшаяся оперная певица, пела нам, детям, в нашем классе. Вернее, о том, почему она стала петь совершенно другие песни.

«Языковой вопрос»? Не слышали

Об украинском языке в Донбассе не стоит говорить как о диковинке. В окрестных населенных пунктах я всегда слышала украинскую речь — Веровка, Корсунь, Кировск, Ольховатка, Булавинка, Юнком… Список можно продолжать еще долго. Эти дорогие сердцу имена окрестностей родного Енакиева с начала АТО фигурировали в сводках с фронта.

И, можете поверить, даже сейчас, даже ругая «карателей», многие из жителей делают это на украинском: просто привыкли так говорить. Да, конечно, это не литературная речь, которой владеют лингвисты, но и не недоступная пониманию смесь из чужеродных слов. Это добротный донбасский суржик, он будет понятен населению любой части Украины.

Среди знакомых всегда было много людей родом с Запада Украины, из Армении, Грузии. В их числе были люди, которым довелось пережить вооруженный конфликт, и они бежали в Украину, спасаясь от смерти. Никогда и ни при каких обстоятельствах «языковая проблема» не всплывала, даже во время каких-то перебранок, что порой бывают между людьми.

Когда пришел «руССкий мир», действия радикально настроенных политических сил в Киеве и российских агитаторов в Донбассе оказались удивительно созвучными — в том смысле, что в словах тех и других жители Востока Украины чувствовали явственную угрозу. Нужно было жить в то время в Донбассе, чтобы понять, какое действие оказывала пропаганда, в какую благодатную, на протяжении десятилетий подготоваливаемую почву падали ее отравленные семена.

В то время, когда агитаторы со сцены перед тысячами людей в городах Донетчины и Луганщины говорили о том, что придут «бандеровцы» и вырежут все русскоговорящее население и запретят все языки, кроме украинского, радикалы в Киеве выкрикивали лозунги, которые назвать мирными и дружелюбными, и уместными и своевременными невозможно. Те, кто верит, что эти одновременно происходящие в разных частях Украины события не взаимосвязаны, — могут верить и дальше.

А потом началась АТО

Смерти, кровь, грохот, первая волна мобилизации — самая пострадавшая, принявшая самый страшный груз ответственности и потерь. Задолго до начала Антитеррористической операции началась информационная война, идет она и по сей день, будет длится после окончания АТО и — я уверена — нашей Победы. Война за сознание украинцев, за наши у мы, за умы наших детей.

Те же агитаторы действуют по тем же методичкам — и вот уже русскоязычное население Донбасса (а таковым почему-то называется сейчас все население Востока Украины) довольно легко представили в глазах остальной части Украины злобными вырожденцами, отщепенцами, не ценящими ни страну, в которой жили, ни солдат, отправившихся защищать мир в стране. Это, мол, из-за них, из-за их стремления говорить по-русски гибнут наши «голі й босі хлопці». Гм.

На моих глазах местное население, знаете ли, занималось не только заплевыванием защитников Украины. Люди покупали солдатам сигареты, сладости, готовили домашнюю еду, а потом возили это на блокпосты. Люди отдавали последнее. Те, кто жил или живет в оккупации, знают о том, что значит делиться деньгами или продуктами. Никогда не угадаешь, в какой момент в городе не будет воды или электричества, прекратится выпечка и продажа хлеба. Мир в оккупированной зоне хрупок и прозрачен, в нем нет убежища, шанса оказаться в лучшем положении в случае исчезновения перечисленных общедоступных благ.

Тем ценнее в моих глазах жертва этих Украинцев с большой буквы. Люди старались приблизить освобождение любым способом. Есть много всего, о чем бы мне хотелось сейчас сказать, но пока нельзя. Можно будет после нашей Победы — тогда прозвучат имена, будут опубликованы фотографии, рассказаны истории, которые сейчас просто хранятся в памяти. Всему свое время.

Вы, тот, кто читает это сейчас — Вы думали, когда секунду назад прочитали предыдущий абзац, о том, на каком языке говорят эти люди, о которых я написала? Не правда ли, такая мысль Вас не посещала? Действительно, не все ли равно. Помощь есть помощь, она жизненно необходима солдатам, особенно важна она была в 2014 году, когда армия была действительно «голой и босой».

А что происходит сейчас?

В Торецке (в то время — Дзержинск, — ред.) до сих пор живет человек, который ездил к ребятам на блокпосты на мотоцикле, нагруженный до отказа передачами воинам АТО. Сейчас его — жителя прифронтового Торецка, до сих пор занимающегося с единомышленниками обеспечением солдат, сменяющихся на линии фронта рядом с городом вот уже два года, — в свободной Украине оценивают так же, как и одержимых идеями «руССкого мира». Просто потому, что он живет в Донбассе. Странно, правда?

Выжить и победить

Это цель Украины: выстоять, победить и отбросить врага так, чтобы в Кремле долго помнили украинцев, защищающих свою землю. Но что мы для этого делаем? Как именно приближают Победу те, кто не может взять в руки оружие, быть волонтером или же помогать армии регулярным пополнением волонтерских банковских карт?

Жизнь здесь, в свободной Украине, иногда кажется мне фейковой, игрушечной, ненастоящей. Люди живут в мире — но не в согласии, имеют жилье, где можно укрыться, а украинские солдаты зимой и летом спят под открытым небом. Люди каждый день просыпаются и не знают (не желают знать?) о том, что в эту же минуту в Донбассе какая-нибудь мама прижимает к себе ребенка, слушая свист пуль и снарядов.

Люди философствуют на тему причин и следствий войны, но не все готовы к тому, чтобы говорить о ней без доли экзальтации и ура-патриотизма, без упреков в сторону тех, кто пока не может донести эту правду на украинском языке.

«Я — украинка». Это сказала одна двухлетняя девочка, дочь переселенки из Донецка. Она сказала это в Киеве, по-русски, и какой-то дедушка прослезился и прокомментировал: «Це йде майбутнє України».

Те, кто перешел на украинский язык только вчера, месяц, полгода, год назад, словом, после событий на Майдане. Задумайтесь о себе прежних — и вначале высеките себя, покайтесь в русскоязычии, и ощутите, как это глупо. А заодно «отмолите грехи» Достоевского и Есенина, Пастернака и Булгакова. И живите уже спокойно, не навязывая никому своих суждений и не подавляя, не обижая, не заставляя кого-то чувствовать себя ненужным и ущербным в собственной стране.

Я — за украинский язык, потому что родилась и выросла в Украине, не знаю и не хочу знать другой страны в качестве Дома. Эта страна мой дом. Но в этом доме не должно быть насилия, физического или морального, не суть. В Украине должен быть мир. 32 года я говорила и думала по-русски, никак не связывая это с Россией или с понятием о патриотизме, а когда пришла война, стала помогать Родине тем, что в моих силах. Возможно, со временем я перейду на украинский язык, да и сейчас есть ряд людей, с которыми я общаюсь исключительно по-украински. Но пока я не могу перестроиться.

Я просто хочу мира и взаимопонимания. Вы же понимаете эти слова?