Боец АТО: лучше срок, чем смерть от рук сослуживцев-предателей

Прохладный львовский май. Разговор с солдатом в военном госпитале на Лычаковской, 26. Периодически Роман вытирает кровь, ему больно говорить, а в черных глазах-угольях горит такое, что невольно отводишь взгляд. На этой подлой войне, именуемой АТО, все бойцы Герои. Но какую цену платит Герой наших дней за то, чтобы остаться человеком в кромешном аду?

С земляком Романом Шевалдиным познакомилась в прошлом году в транзитном пункте для ВПЛ в Красноармейске. Рома, как и тысячи сограждан, спасал из ада необъявленной войны свою семью — жену и маленького сына. Отслеживая новости о первых пророссийских митингах, уже тогда решил: как только Украине понадобится защита своих сыновей, сменит гражданскую одежду на камуфляж.

Львовщина приняла семью Романа, и в сентябре Шевалдин мобилизовался в 43 отдельный батальон на базе Днепропетровского военкомата, а в военном билете появилась запись «пулеметчик-разведчик». В первые же дни Роман узнал о том, что санинструктор бата Наталья промышляет продажей наркотиков военнослужащим. Оплачивали кайф солдаты через банковские карты — переводом. Об этом Шевалдину сообщил болтливый сослуживец, да еще и нахваливал качество «зелья» и простоту его доставки: «Если хочешь — без проблем». В ответ Роман пожал плечами: «Зачем это скотство на войне? Как будем атаку отбивать — в компании наркоманов, которые друг друга перестреляют?» Болтун только расхохотался. А Рома и подумать не мог, что в тот момент сделал первый шаг на пути, который чудом не привел к гибели.

— Стояли мы в первых числах ноября на «Володарке», охраняли оружейный склад. Тогда, собственно, все и закрутилось, — Рома, морщась, закуривает очередную сигарету. — Рядом с «Володаркой» есть населенный пункт Прасковиловка. Там действовал на то время такой себе «черный рынок». Сослуживцы сбывали в этой точке оружие.

Продажа оружия, которое списывалось под разнообразными предлогами, показалась служивым отличным способом раздобыть денег на дозу. Вопрос о том, как может поступить наркоман во время атаки террористов, похоже, не волновал ни командование, ни самих вояк. Однако постоянно торговать оружием невозможно, и проблемы с финансовыми ресурсами у жаждущих кайфа периодически возникали. В эти периоды подсевшие на иглу занимались откровенным разбоем — среди своих же братьев.

— Я и еще четверо бойцов находились в здании АБК, — продолжает Шевалдин. — Вечером 1 или 2 ноября (точно не помню дату) к нам ввалились шестеро бойцов из взвода, который дислоцировался на территории «Володарки». Требовали аптечки, якобы для досмотра — среди них были старшие по званию. Искали антибиотики и обезболивающие. Обещали, что санинструктор в свой следующий приезд компенсирует нам отнятое. Получив искомое, ушли. А буквально через час боец из их компании с позывным «Бурый» (старший над блокпостами) привел к нам жестоко избитого и ограбленного хлопца, позывной «Кипеш». У ребят начали сдавать нервы. Одно дело террористы, а другое — предательство со стороны своих же, и из-за чего? Из-за дозы!

Бойцы успели наглухо закрыть тяжелую металлическую дверь как раз перед тем, как свора снова к ним пожаловала. Наркоманы, уже получившие свой кайф, теперь хотели крови — стали выламывать дверь, и тогда Шевалдин схватился за пулемет:

— Я сделал предупредительный в стену рядом с дверью. Прокричал, что следующая очередь будет из более крупного калибра, и выпущу я ее прямо в двери. Мы успели позвонить в штаб, который тогда располагался в Зайцево, и сообщить обо всем этом беспределе командиру разведроты в нашем батальоне. До утра мы сидели, ждали нового нападения. Тошно было. Утром прибыла опергруппа. А 4 или 5 ноября мы писали объяснительные рапорта на имя командира части В0829. В своем рапорте я указал, кто снабжает бойцов наркотиками. Чуть позже в этот же день я беседовал с человеком из контрразведки, повторил ему то, что писал в рапорте.

Санинструктор из бата исчезла. Зато ее гражданского супруга, бойца Андрея Блидного вскоре перевели в 43-й, на «Володарку». Блидный, в прошлом боксер, после незначительной контузии стал спиваться и избивать сослуживцев. И, благодаря «доброжелателям», был прекрасно осведомлен о том, кто «сдал» его жену. Семейный бизнес приносил отличный доход, и глава семьи был несказанно зол на «стукача», который на время блокировал мобильный наркотрафик. Конфликт нашел выход 1 мая, на тот момент батальон перебросили из относительно спокойной «Володарки» в настоящий ад под Майорск.

— Около семи вечера я попросил сослуживца (позывной «Брат») еще раз проконсультировать меня по поводу работы с АГС. Пока мы разбирались с гранатометом, подошел Андрей Блидный, уже совершенно пьяный, начал провоцировать драку с «Братом», и, когда у него это получилось, принялся бить его изо всех сил. Разнять не вышло. Понимаешь, что такое война? Иногда ты себя не контролируешь, нервы сдают под постоянными обстрелами, из-за запретов «ответки» по сепарам, абсолютного отсутствия бытовых удобств, еды, воды, возможности поспать… И в определенный момент это в тебе взрывается. Я заорал: «Что ж вы творите, идиоты! Что вы будете делать в бою, в спины стрелять друг другу?! Посмотрите, что может случиться в любой момент!» Ну, и пальнул по нейтральной зоне из АГСа… Граната, правда, не взорвалась. Ну, и закрутилось — подбежал боец, как раз заступивший к АГС, Сергей Занецкий, и направил на меня приведенный в боеготовность автомат. Я отвернулся и ушел, пусть, думаю, друг друга дальше колотят… Сослуживец уже гораздо позже рассказал, что Занецкий отдал свой автомат Блидному, который несся на меня, оставив избитого «Брата». Услышал окрик Андрея из-за спины: «Рома!» Обернулся, и тут же, отброшенный страшным ударом прикладом в лицо, отлетел на пару метров. В следующую секунду боль пронзила сломанную челюсть. Вскочил в шоке, вправил обеими руками — изо рта ручьями текла кровь. Не помня себя, рванулся к БТРу, в голове молнией сверкнула мысль: «Муху! Сожгу к чертовой матери и его, и себя…» Ребята сбили с ног, повели к палаткам. Андрей догнал, повалил, стал добивать ногами. Никто не вмешался, понимаешь, никто! Я только закрывал руками лицо, пытаясь не потерять сознание, а он все бил, пока не оттащили, сообразив — действительно решил убить…

«Таблетку» Роман ждал около двадцати минут. За это время Сергей Занецкий и Андрей Блидный сделали Шевалдину жесткое внушение: «Если посмеешь сказать правду — завалим встречными рапортами по поводу несанкционированного применения АГС. Посадим».

Сопровождал в Артемовский госпиталь Романа Шевалдина замполит части В0829 Сергей Ефстафиевич Мацейко. Замполит, носящий звание подполковника, посоветовал Роману сказать в госпитале, что сломанная в нескольких местах челюсть, а также синяки, кровоподтеки и следы на шее, — результат падения с БТРа.

— Чтобы остаться в живых и доехать до госпиталя, я согласился, — вспоминает Роман. — Когда же замполит перед медиками озвучил придуманную им версию, я сказал правду. У меня на тот момент уже начался сильнейший отек, я периодически терял сознание, практически не мог говорить. Но это я сказать успел, прежде чем «отключиться» окончательно. Никаких действий по поводу направления на судмедэкспертизу замполит не предпринял. Через полчаса шла волонтерская машина «скорой помощи» в харьковский госпиталь, меня отправили в ней. На следующий день в Харькове я очнулся в палате. Со мной заговорил раненый боец, как выяснилось, знакомый Андрея Блидного. Он-то и передал мне «привет» из бата: «Если думаешь к нам возвращаться — челюсть не лечи, не траться. Покойнику здоровье не нужно».

Далее был перевод во Львовский госпиталь, где Романа наконец смогли обнять плачущая жена и сын, каждую ночь засыпающие с мыслью о том, увидят ли когда-нибудь своего героя. Лечение — болезненное, да и применяемый метод не имел смысла — сломанная челюсть срослась неправильно. Серьезные осложнения в виде частичной потери зрения. Довольно странные при подобной травме рекомендации медкомиссии: месяц на реабилитацию (истек 10 июля), потом в часть, а дальше — в родной 43-й батальон. Возникает вопрос о том, почему бойцу с подобной травмой не было рекомендовано, как минимум, лечение по спецпрограммам для участников АТО? Почему по факту избиения не было возбуждено уголовное дело? Ведь в первичном медзаключении была фраза: «Избит сослуживцами».

— Как только стал хоть немного способен говорить, начал самостоятельно заниматься своим делом, чтобы дать ему законный ход, — Роман Шевалдин тяжело вздыхает. — Сначала следователь военной прокуратуры, к которому я обратился во Львове, говорил, что срок давности прошел, судмедэкспертизу провести невозможно, а значит, нет состава преступления. Потом намекнул, что у меня есть судимость, поэтому мне вообще нежелательно куда-то обращаться, — лучше помалкивать. Слушать я это не стал. Судимость-то есть — за нанесение телесных… пятнадцатилетней давности судимость. Срок я отбыл, вышел по УДО, и честно об этом говорю. Я обратился к юристам одной из волонтерских организаций Львова, в данный момент они занимаются моим делом, однако расследование до сих пор не начато.

Очевидно, что кому-то очень выгодно замять ситуацию, из которой боец АТО вышел едва живым, инвалидом на всю жизнь. Кому-то очень выгодно не привлекать внимания к таким историям, из которых история Романа Шевалдина уже вторая по счету — зимой подобная участь постигла сослуживца, забитого тем же Андреем Блидным. Парень выжил, однако внял стандартной рекомендации замполита, и объяснил переломы падением с БТРа. К слову — санинструктор благополучно вернулась в батальон и продолжает снабжать служивых наркотиками.

А тем временем Роман продолжает бороться. И сдаваться не собирается.

Этот разговор с Шевалдиным состоялся в мае. А на днях Роман позвонил мне и сообщил, что едет в Днепропетровск — запрос передан юристами в Донецкую военную прокуратуру, однако сил и терпения ждать ответа у бойца больше нет. Решился нанести визит прокурору сам. Учитывая, что месяц, отпущенный на реабилитацию, истек, Роман скрываться не собирается. 9 июля, позвонив из поезда, отбывающего в Днепропетровск, Шевалдин сказал: «Я солдат. И от своего долга не отказываюсь. Еще не хватало, чтобы меня, мужчину, ловили и насильно заставляли его выполнять. Но в свой бат я не поеду. Лучше срок, чем смерть от рук сослуживцев-предателей. Пожелай мне удачи».

Итоги визита в военную прокуратуру таковы. С прокурором Роман Шевалдин не встретился — в тот день он работал в зоне АТО. Следователь, который принимал заявление бойца, посоветовал «ехать в штаб, потому что, если не явишься по истечении срока реабилитации, пойдешь по статье».

Роман не принадлежит к числу пораженцев — сказывается донбасская выносливость — да и труд забойщика дал в свое время крепкую закалку. В настоящее время Шевалдин направляется во Львовский военный госпиталь — добиваться продления срока реабилитации, ибо состояние здоровья не позволяет даже принимать твердую пищу (специальной диетой Шевалдина на передовой никто не обеспечит), не говоря уже о том, чтобы ехать в батальон, где бойца ждет гибель.

История Романа Шевалдина, которая сейчас подходит к кульминационному моменту, показательна. Она наглядно демонстрирует отношение к попавшим в неоднозначные ситуации бойцам АТО — и на передовой, и в чиновничьих кабинетах, и в медицинских учреждениях. В таких ситуациях хлопотно и порой опасно разбираться. И, к сожалению, бороться за себя воинам часто приходится самостоятельно.

Определенно, если Роман добьется справедливости, и виновные в его бедах понесут наказание, у многих наших Героев, зачастую оказывающихся бесправными «на гражданке», появится надежда на то, что отстоять свои права возможно.

Продолжение истории здесь.

Мнение второй стороны здесь.

Ниже опубликован ряд документов, предоставленных героем публикации.